Неточные совпадения
«Да, да, вот женщина!» думал Левин, забывшись и упорно глядя на ее красивое, подвижное лицо, которое теперь вдруг совершенно переменилось. Левин не слыхал, о чем она говорила, перегнувшись к брату, но он был поражен переменой ее выражения. Прежде столь прекрасное
в своем спокойствии, ее лицо вдруг выразило странное любопытство,
гнев и гордость. Но это продолжалось только одну
минуту. Она сощурилась, как бы вспоминая что-то.
Швабрин упал на колени…
В эту
минуту презрение заглушило во мне все чувства ненависти и
гнева. С омерзением глядел я на дворянина, валяющегося
в ногах беглого казака. Пугачев смягчился. «Милую тебя на сей раз, — сказал он Швабрину, — но знай, что при первой вине тебе припомнится и эта». Потом обратился к Марье Ивановне и сказал ей ласково: «Выходи, красная девица; дарую тебе волю. Я государь».
Есть у старых лгунов, всю жизнь свою проактерствовавших,
минуты, когда они до того зарисуются, что уже воистину дрожат и плачут от волнения, несмотря на то, что даже
в это самое мгновение (или секунду только спустя) могли бы сами шепнуть себе: «Ведь ты лжешь, старый бесстыдник, ведь ты актер и теперь, несмотря на весь твой „святой“
гнев и „святую“
минуту гнева».
«Подозревали меня всякую минуту-с, сам
в страхе и трепете, чтобы только их
гнев утолить, спешил сообщать им всякую тайну-с, чтобы тем самым невинность мою перед ними видеть могли-с и живого на покаяние отпустили-с».
Слух о сем происшествии
в тот же день дошел до Кирила Петровича. Он вышел из себя и
в первую
минуту гнева хотел было со всеми своими дворовыми учинить нападение на Кистеневку (так называлась деревня его соседа), разорить ее дотла и осадить самого помещика
в его усадьбе. Таковые подвиги были ему не
в диковину. Но мысли его вскоре приняли другое направление.
И с этой
минуты (которая могла быть
в конце 1831 г.) мы были неразрывными друзьями; с этой
минуты гнев и милость, смех и крик Кетчера раздаются во все наши возрасты, во всех приключениях нашей жизни.
Стеклянная колбочка, которую держал
в руках Игнатович, звякнула о реторту. Он весь покраснел, лицо его как-то беспомощно дрогнуло от обиды и
гнева…
В первую
минуту он растерялся, но затем ответил окрепшим голосом...
В таких случаях, чем более она краснела, тем более, казалось, и сердилась на себя за это, что видимо выражалось
в ее сверкавших глазах; обыкновенно,
минуту спустя, она уже переносила свой
гнев на того, с кем говорила, был или не был тот виноват, и начинала с ним ссориться.
И
в эти-то
минуты гнева она шла торопливыми шагами, точно она не гуляла, а спешила на трепетное роковое свидание, на котором ей нужно обличить и осыпать укорами человека, играющего какую-то серьезную роль
в ее жизни.
Павел выходил из себя: ему казалось, что он никак не приедет к пяти часам, как обещал это m-me Фатеевой. Она будет ждать его и рассердится, а
гнев ее
в эту
минуту был для него страшнее смерти.
Она ждала нашего
гнева, думала, что ее начнут бранить, упрекать, и, может быть, ей, бессознательно, того только и хотелось
в эту
минуту, — чтоб иметь предлог тотчас же заплакать, зарыдать, как
в истерике, разбросать опять порошки, как давеча, и даже разбить что-нибудь с досады, и всем этим утолить свое капризное, наболевшее сердечко.
Исправница несколько
минут смотрит ему
в лицо, как бы измеряя его и обдумывая, что бы такое с ним сделать, а потом, видимо, сдерживая свой
гнев, говорит...
Калинович обрадовался. Немногого
в жизни желал он так, как желал
в эту
минуту, чтоб Настенька вышла по обыкновению из себя и
в порыве
гнева сказала ему, что после этого она не хочет быть ни невестой его, ни женой; но та оскорбилась только на
минуту, потому что просила сделать ей предложение очень просто и естественно, вовсе не подозревая, чтоб это могло быть тяжело или неприятно для любившего ее человека.
— Довольно! — перебил с
гневом царь, забывая
в эту
минуту, что цель его была только следить за рассказчиком. — Начинай другую сказку!
Если б вам пришлось даже и переступить,
в минуту родительского
гнева, меру справедливости — и тут мы не смеем роптать, потому что пути провидения скрыты от нас.
От удивленья, боли,
гнева,
В минуту дерзости лишась,
На князя голова глядела,
Железо грызла и бледнела.
Через
минуту оба они, раздутые
гневом, глядя
в упор друг на друга, говорят...
Не теряя ни
минуты, я поспешил рассказать ему весь мой разговор с Настенькой, мое сватовство, ее решительный отказ, ее
гнев на дядю за то, что он смел меня вызывать письмом; объяснил, что она надеется его спасти своим отъездом от брака с Татьяной Ивановной, — словом, не скрыл ничего; даже нарочно преувеличил все, что было неприятного
в этих известиях. Я хотел поразить дядю, чтоб допытаться от него решительных мер, — и действительно поразил. Он вскрикнул и схватил себя за голову.
Помолчав с
минуту, он оттолкнул ногой Александру Степановну и закричал: «Вон! и не смей показываться на глаза, покуда не позову!» Никто не дожидался дальнейших приказаний;
в одну
минуту горница опустела, и всё стало тихо вокруг Степана Михайлыча, у которого еще долго темны и мутны были голубые зрачки глаз, долго тяжело он дышал и грудь его высоко подымалась, потому что он сдержал свое бешенство, не удовлетворил своему разгоревшемуся
гневу.
— Что пролетело по душе его
в эти
минуты, какая борьба совершилась у железной воли с отцовскою любовью и разумностью, как уступил победу упорный дух?.. трудно себе представить; но когда раздался за дверью голос Мазана: «Кушанье готово», дедушка вышел спокоен, и ожидавшие его жена и дочери, каждая у своего стула, не заметили на слегка побледневшем лице его ни малейшего
гнева; напротив, он был спокойнее, чем поутру, даже веселее, и кушал очень аппетитно.
В одну
минуту собралась толпа вооруженных татар и, пылая
гневом, под предводительством раздраженного отца [Другой вариант этого предания говорит, что мать с сыновьями преследовала убежавшую дочь.
Были
минуты,
в которые мысль принять яду приходила ей
в голову, она хотела себя казнить, чтоб выйти из безвыходного положения; она тем ближе была к отчаянию, что не могла себя ни
в чем упрекнуть; были
минуты,
в которые злоба, ненависть наполняли и ее сердце;
в одну из таких
минут она схватила перо и, сама не давая себе отчета, что делает и для чего, написала,
в каком-то торжественном
гневе, письмо к Бельтову.
Алексея Абрамовича она боялась — остальные
в доме боялись ее, хотя она никогда никому не сделала вреда; обреченная томному гаремному заключению, она всю потребность любви, все требования на жизнь сосредоточила
в ребенке; неразвитая, подавленная душа ее была хороша; она, безответная и робкая, не оскорблявшаяся никакими оскорблениями, не могла вынести одного — жестокого обращения Негрова с ребенком, когда тот чуть ему надоедал; она поднимала тогда голос, дрожащий не страхом, а
гневом; она презирала
в эти
минуты Негрова, и Негров, как будто чувствуя свое унизительное положение, осыпал ее бранью и уходил, хлопнув дверью.
Со всем тем стоило только взглянуть на него
в минуты душевной тревоги, когда губы переставали улыбаться, глаза пылали
гневом и лоб нахмуривался, чтобы тотчас же понять, что Глеб Савинов не был шутливого десятка.
Горбун испугался
гнева Ильи. Он с
минуту молчал, сидя на стуле, и, тихонько почёсывая горб, глядел на племянника со страхом. Илья, плотно сжав губы, широко раскрытыми глазами смотрел
в потолок. Терентий тщательно ощупал взглядом его кудрявую голову, красивое, серьёзное лицо с маленькими усиками и крутым подбородком, поглядел на его широкую грудь, измерил всё крепкое и стройное тело и тихо заговорил...
Иванов (подходит к Боркину, задыхаясь от
гнева). Сию же
минуту чтоб ноги вашей не было у меня
в доме! Сию же
минуту!
— Я или не я, какое вам до этого дело; только перевод недурен, за это я вам ручаюсь, — прибавил с гордой улыбкою красноречивый незнакомец, вынимая из кармана исписанную кругом бумагу. Купец протянул руку; но
в ту самую
минуту молодой человек поднял глаза и — взоры их встретились. Кипящий
гневом и исполненный презрения взгляд купца, который не мог уже долее скрывать своего негодования, поразил изменника; он поспешил спрятать бумагу опять
в карман и отступил шаг назад.
Он вспомнил свою вчерашнюю ненависть к смуглому лбу и курчавым волосам и подумал, что даже вчера,
в минуту сильной ненависти и
гнева, он не смог бы выстрелить
в человека.
И — оглянулся, услыхав, что слова звучали фальшиво. Спокойное течение реки смывало
гнев; тишина, серенькая и тёплая, подсказывала мысли, полные тупого изумления. Самым изумительным было то, что вот сын, которого он любил, о ком двадцать лет непрерывно и тревожно думал, вдруг,
в несколько
минут, выскользнул из души, оставив
в ней злую боль. Артамонов был уверен, что ежедневно, неутомимо все двадцать лет он думал только о сыне, жил надеждами на него, любовью к нему, ждал чего-то необыкновенного от Ильи.
В эти две-три
минуты Яков испытал, как сквозь него прошли горячие токи обиды, злости, прошли и оставили
в нём подавляющее, почти горестное сознание, что маленькая женщина эта необходима ему так же, как любая часть его тела, и что он не может позволить оторвать её от него. От этого сознания к нему вновь возвратился
гнев, он похолодел, встал, сунув руку
в карман.
Кроме Юры Паратино, никто не разглядел бы лодки
в этой черно-синей морской дали, которая колыхалась тяжело и еще злобно, медленно утихая от недавнего
гнева. Но прошло пять, десять
минут, и уже любой мальчишка мог удостовериться
в том, что «Георгий Победоносец» идет, лавируя под парусом, к бухте. Была большая радость, соединившая сотню людей
в одно тело и
в одну Душу!
Молодой человек сначала не хотел ничего говорить, кроме того, что он физически совершенно здоров, но находится
в тяжелом душевном состоянии, потому что «потерял веру к людям»; но когда доктор стал его убеждать, что эта потеря может быть возмещена, если человек будет смотреть, с одной стороны, снисходительнее, а с другой — шире, ибо человечество отнюдь не состоит только из тех людей, которыми мы окружены
в данную
минуту и
в данном месте, то Фермор вдруг словно сорвался с задерживающих центров и
в страшном
гневе начал утверждать, что у нас нигде ничего нет лучшего, что он изверился во всех без исключения, что честному человеку у нас жить нельзя и гораздо отраднее как можно скорее умереть.
Пизарро, захваченный
в плен мексиканцами со всей свитою и
в оковах ожидающий казни, предсказывает потемнение солнца как знамение
гнева небесного; солнце
в предписанную
минуту помрачается (все это происходит на сцене), и победители упадают к ногам побежденных, освобождают их и признают своими повелителями.
— Я выскочу сию
минуту и брошусь
в Терек, если вы… — выпалила я, задыхаясь от
гнева.
Многие офицеры, недовольные этой просьбой, равносильной приказанию, молчали, видимо, далеко не сочувственно и чувствовали, как будет им трудно избавиться от прежних привычек. Но делать было нечего. Приходилось подчиняться и утешаться возможностью утолять свой служебный
гнев хотя бы тайком, если не открыто, чтобы не навлечь на себя неудовольствия капитана. Не особенно был, кажется, доволен и старший офицер, довольно фамильярно
в минуты вспышек обращавшийся с матросскими физиономиями.
Старший офицер, человек далеко не злой, но очень вспыльчивый, который и сам, случалось,
в минуты служебного
гнева давал волю рукам, слушал эти объяснения двух старых, отлично знающих свое дело боцманов, подавляя невольную сочувственную улыбку и отлично понимая затруднительность их положения.
Признавая, что Корнев лихой моряк и честнейший человек, все эти молодые люди, которые только позже поняли значение адмирала, как морского учителя, видели
в нем только отчаянного «разносителя» и ругателя, который
в минуты профессионального
гнева топчет ногами фуражку, прыгает на шканцах и орет, как бесноватый, и боялись его на службе, как мыши кота.
Ашанин благоразумно молчал, понимая, что говорить
в эти
минуты что-нибудь адмиралу было бы бесполезно. И он тоскливо думал, что теперь уж все кончено: он не останется на «Коршуне» и не вернется
в Россию вместе с Василием Федоровичем. Примолк и адмирал и смотрел
в упор на серьезное и печальное лицо молодого человека. И
гнев его, казалось, начинал проходить,
в глазах уже не было молний.
А ее нельзя закрывать ни на один день, читатель. Хотя она и кажется вам маленькой и серенькой, неинтересной, хотя она и не возбуждает
в вас ни смеха, ни
гнева, ни радости, но всё же она есть и делает свое дело. Без нее нельзя… Если мы уйдем и оставим наше поле хоть на
минуту, то нас тотчас же заменят шуты
в дурацких колпаках с лошадиными бубенчиками, нас заменят плохие профессора, плохие адвокаты да юнкера, описывающие свои нелепые любовные похождения по команде: левой! правой!
Теперь, когда она не нужна мне более,
в эту решительную
минуту, когда я могу все потерять от вашего
гнева и все приобресть от ваших милостей, я признаюсь, что моя преданность к герцогу была только личина.
Тот, который заставлял бежать от себя тысячи воинов, неприятелей его отечества, который, стоя с полками перед страшным Ахметом,
в роковую для Руси
минуту, не послушался повеления грозного владыки отступить, теперь так испугался
гнева Ивана Васильевича, что спрятался у немчина
в шкапе.
— Ваша светлость… — возразил Репнин, с трудом сдерживая свой
гнев, — если бы вы не были ослеплены
в эту
минуту гневом, то я заставил бы вас раскаяться
в последнем слове…
Кутайсов со страхом вспомнил о сплетенной из воловьих жил и стоявшей
в углу кабинета Павла Петровича палке, которой государь расправлялся с ним
в минуты его
гнева из-за какой-нибудь и не такой оплошности, как ходатайство неизвестной польки об отдельной аудиенции через посредство его, Ивана Павловича.
В первую
минуту, еще далеко не остывшая от своего
гнева, Натали подняла на Дашу вопрошающий взгляд.
Внимание Федора увеличивалось с каждою
минутой: страх,
гнев и любопытство боролись
в нем; наконец последнее взяло верх.
С
минуту стоял он, дрожа от страха и
гнева; потом, одумавшись, захохотал, вновь замахнулся
в ярости на мертвеца и… разбил ледяную статую вдребезги.
Хороша она была
в минуты вспышки
гнева, когда ноздри ее правильного, с маленькой горбинкой носа раздувались, как у арабского коня, глаза метали ослепительные искры, а нежные, смуглые, матовые щеки вспыхивали багровым румянцем.
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его
гнева обрушилась на нее. Она была виновата
в том, что к нему пустили шпиона. Ведь он сказал, ей сказал, чтоб она составила список, и тех, кого не было
в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. «С ней он не мог иметь ни
минуты покоя, не мог умереть спокойно», говорил он.
А потому, если и теперь, зная всё это, я могу
в минуту забвения отдаться
гневу и оскорбить брата, то
в спокойном состоянии я не могу уже служить тому соблазну, который, возвышая меня над людьми, лишал меня моего истинного блага — единства и любви, как не может человек устраивать сам для себя ловушку,
в которую он попал прежде и которая чуть не погубила его.
Было смятение, и шум, и вопли, и крики смертельного испуга.
В паническом страхе люди бросились к дверям и превратились
в стадо: они цеплялись друг за друга, угрожали оскаленными зубами, душили и рычали. И выливались
в дверь так медленно, как вода из опрокинутой бутылки. Остались только псаломщик, уронивший книгу, вдова с детьми и Иван Порфирыч. Последний
минуту смотрел на попа — и сорвался с места, и врезался
в хвост толпы, исторгнув новые крики ужаса и
гнева.